Я спросил у электрика петрова для чего у него на шее провод
Содержание статьи
ЦИКЛ ПРО ЭЛЕКТРИКА ПЕТРОВА
Я спросил электрика Петрова:
«Для чего тебе на шее провод?»
Ничего Петров не отвечает,
Только тихо ботами качает.
(Олег Григорьев)
В. Высоцкий
В этом подвале
Окна прорубят потом,
Спор на накале
Не ожидает никто.
Что ж ты, электрик,
Сгинул, наш мир не любя?
Встретишь ты тех, кто
Боты слепил до тебя!
Но провод!
Надели провод!
Довод. Довод. Довод…
А. Вознесенский
Ты меня на рассвете разбудишь,
Тонкий провод плетёный мне выдашь.
Ты меня никогда не забудешь.
Ты меня никогда не увидишь.
Я электрик, но здесь не до вольтов,
Не до ваттов и не до амперов.
Может, кто обо мне скажет что-то?
Нет уже ни Сафо, ни Гомеров…
И качнутся бессмысленной высью
Пара бот, что, ей-богу, по пуду…
Я тебя никогда не увижу.
Я тебя никогда не забуду.
И. Бродский
Когда войдёшь в свой тёплый дом,
Спустись в подвал, чтоб там явилось
Тебе видение о том,
Что смерть в потёмках притаилась.
В сыром подвале наших чувств
Висит Петров недосягаем
Для поцелуя Божьих уст
В ночи меж адом или раем.
Узрев электрика конец,
Что славный эвфемизм для уда,
Произнесут: пришёл п…ц.
Но не поймут откуда.
Б. Слуцкий
Электрики хлеба не сеют,
Электрики пьют бормотуху.
От полей магнитных лысеют,
Вокруг создают разруху.
Они инженеры плохие,
Они поэты плохие.
Зато, несмотря на стихии,
Бесстрашные и лихие.
Средь них много есть Иванов,
Средь них не найдёшь Исааков,
Гуревичей и Перельманов,
Но путь их так одинаков –
На шею трёхжильный провод,
И даже не нужен повод.
И вот качаются боты,
А после – лишь анекдоты.
А если кого миновало,
Им слышен говор нелживый:
«Их током не убивало!
Все воротились живы!»
Б. Ахмадулина
Что, мой зверёныш, головой поник?
О, минусов и плюсов повелитель!
Мне поскорей лицо его верните,
И взгляд усталый цвета «электрик»!
О, как гортань твоя оплетена,
Как искажён твой силуэт прекрасный!
Да будем мы к электрикам пристрастны,
Не пожалеем им бокал вина,
Пока Харон не мчит свою ладью,
Покуда не висят в пространстве боты,
Прошу вас – отвлекитесь от работы,
Чтобы в ответ не услыхать: «Адью…»
Булат Окуджава
Синие щёки, малиновый нос,
Звяканье бот в полумраке…
Где-то за форточкой ветер пронёс
Всё, что навыли собаки.
Псы мои, псы, сколько их ни учи —
Тянутся их перегавы.
Что ж вы, Петров, заплутали в ночи,
И не нашли берега вы.
Ах, почему, вы убрали со лба
Каску, прервав запись «Дюны»?
Слышите – плачет стальная труба,
В ней провода – словно струны.
Раз ничего не ответили мне,
То тишину не ломайте —
Вы не вернётесь к гитарной струне,
И деве не обещайте.
Ю. Левитанский
О, все эти строки написанных книжек моих
Стекают как токи по проводу на потолке,
И все они вместе, сойдясь у тебя на щеке
В плетёном шнурке, замолчат, как немое кино.
Электрик, пойми – раз-два-три — это всё-таки вальс,
А не похоронный прощальный разлитый Шопен,
Как мне описать, что отсутствуешь ты на земле?
Качаются боты. И провод. И скомкан ответ на вопрос.
Но хоть ты молчишь, а по улице ёлку несут,
Ты как перевод – сам затих, но какие-то звуки летят.
Пусть латы с заплатами, посох и старенький щит,
Но саван сгодится. Поэтому – следует шить.
А. Ахматова
Слава тебе, Созидатель миров!
Умер сегодня электрик Петров.
Из трансформаторной труп принесли
Через подъезд, где гинуры росли.
Провод над ботами символом плыл,
Где мой народ, к сожалению, был.
«Знаешь, — сказала соседка тайком –
Пил он три дня и совсем не «Клико».
Как ты жесток, увеличенный год!
Маньку не жалко, другого найдёт.
В небе пустынном растаял, как дым.
Нету его. И архангелы с ним.
Т. Кибиров
Спой мне песню, Иосиф Давыдыч,
С комсомольским задором в очах:
«Средь поддач, передач или выдач
Наш электрик внезапно зачах…»
Дело впрямь не по-нашему пахнет,
Суицид – не характер страны.
Даже музыка Сашеньки Пахмут-
Овой не отменяет вины.
Провода загудят телеграммой
О бесцельной целинной цели́
Или це́ли. Прощайся же с мамой —
Не уйти от сумы и петли.
Только боты качаемы бризом,
Налетевшим с великой реки.
Снова пахнет ГУЛАГом тот вызов,
О Петрове скорбят бурлаки.
Ю. Визбор
А будет это так: Петров наденет провод,
И ржавый грязный крюк приладит к потолку,
И белый потолок качнётся, зачарован,
Чтоб для меня создать ещё одну строку.
Друзья мои, друзья, зальёт закатом боты,
И наш вопрос ответ к себе не призовёт,
И главная печаль с названием «работа»
В тот беспечальный мир спокойно уплывёт.
Опасно так шутить, опасно и ужасно,
Вдали седой Чегет взорвёт лавины гром…
Петров себе висит, и фонари погасли
В вечерней тишине над сретенским двором.
О. Мандельштам
Над желтизной проулка Торфорезов
Кружила долго пыльная метель.
И под резным барокковым карнизом
Повис Петров, забывши про постель.
С ним рядом никого не очутилось —
Что трое нам в окурках и дыму?
Он пил один. И, видно, не хватило
Ворованного воздуха ему.
Чтоб домовину сладить без заботы,
Уже ливанский распилили кедр.
…Висят ложноклассические боты
Вдали от всяких непонятных Федр.
В прошлом у меня в журнале был конкурс стилизаций и вариаций на стихотворение «Уронили мишку на пол»
Если хотите ещё раз провести такую же игру, то предлагайте стихотворение, на которое мы будем делать стилизации.
Источник
«Я спросил электрика Петрова…»
==========
Текст отсюда
«Олег Евгеньевич Григорьев – поэт и художник, яркий представитель ленинградского андеграунда, родился в 1943 году. Его самым известным «детским народным стихотворением» стало четверостишье — «Я спросил электрика Петрова». Выпустил первую книжку детских стихов и рассказов под названием «Чудаки» в 1971-м. По нескольким произведениям из неё («Гостеприимство», «Апельсин») были сделаны выпуски журнала «Ералаш». Вторая его детская книга «Витамин роста», изданнная в 1981-м, повлияла на то, что автора не приняли в Союз писателей.
Олег Григорьев умер 30 апреля 1992 года в Петербурге от прободения язвы желудка. В доме на ул. Пушкинской, 10 была открыта мемориальная доска с его именем.»
***
Я спросил электрика Петрова:
-Для чего ты намотал на шею провод!
Петров мне ничего не отвечает,
Висит и только ботами качает.
***
Сказал я девушке кротко:
-Простите за нетактичность
Но бюст ваш, и торс, и походка
Напомнили мне античность.
Она в ответ мне со вздохом:
-Простите но ваше сложенье
Напомнило мне эпоху
Упадка и разложенья.
***
Девочка красивая
В кустах лежит нагой.
Другой бы изнасиловал,
А я лишь пнул ногой.
***
Жену свою я не хаю,
И никогда не брошу её.
Это со мной она стала плохая,
А взял-то её я хорошую.
***
Ем я восточные сласти,
Сижу на лавке, пью кефир.
Подошел представитель власти,
Вынул антенну, вышел в эфир.
-Сидоров, Сидоров — я Бровкин,
Подъезжайте к Садовой семь.
Тут алкоголик с поллитровкой;
Скоро вырубится совсем.
Я встал и бутылкой кефира
Отрубил его от эфира.
***
Сиял стакан в руках Ивана —
К Ивану близилась нирвана!
***
Петров лежал с открытым ртом
В фуфайке на спине,
И сверху вниз кубинский ром
Лить приходилось мне.
Вдруг замечаю – что за чёрт! —
Осталось мне так мало —
Я лью да лью, а он уж мёртв, —
Грамм восемьсот пропало..
…
=============
и еще отсюда
Олег Григорьев (1943-1992).
Если где-то кому-то плачется,
Значит где-то очень хохочут.
Если кто-то от солнца прячется,
Значит кто-то погреться хочет..
Если мальчик любит труп,
Тычет в трупик пальчик,
Про такого говорят –
Некрофильчик мальчик!
И так разъелась на колбасе она,
Что когда входила в бассейн,
Вода выходила из бассейна.
И никогда не брошу её.
Это со мной она стала плохая,
Взял-то ее я хорошую.
Зашли мы к Сизову с приятелем,
Закрыт на замок его дом.
Такой был прием неприятен нам,
Ну что ж, подождём под дождём..
Я о шкаф ударился с треском.
Все стекла и рюмки побиты –
Земля соскочила с орбиты..
Но как-то зябко мне –
Лицу ужасно жарко
И холодно спине.
Кресло рассохлось – не починить.
А на свалку выбросить жалко.
Буду друзьям и гостям говорить,
Что это кресло-качалка.
Бросил кирпич в монумент,
От героя отбился
Самый важный фрагмент.
На человеке голом,
Ни мужском, ни женском,
Каком-то среднеполом..
Надо было спасаться.
Собрал сухарей я в дорогу,
И посох взял, опираться.
– Когда вернёшься? – спросила мама.
– Когда людей станет мало..
Втыкали дети булавки,
Не от тоски, не от шалости,
А втыкали от жалости.
Тяжёлым аппаратом,
Вчера я круглый был с утра,
А к вечеру – квадратный.
Много нас по подобию божию
И всё-таки каждый с изъяном.
Будем считать что изъянами
Обязаны мы обезьянам.
На боку кобура болталась,
Сзади шашка отцовская звякала.
Впереди меня всё хохотало,
А позади всё плакало.
Вверх ногами сохли.
Значит, эти валенки
Вниз ногами мокли.
Другой башмак пищал,
Покинуть предложили
Мне танцевальный зал.
Попали в магнитное поле.
Напуганные родители
Еле их размагнитили..
Петров лежал с открытым ртом
В фуфайке на спине,
И сверху вниз кубинский ром
Лить приходилось мне.
Вдруг замечаю – что за чёрт! —
Осталось мне так мало —
Я лью да лью, а он уж мёртв, —
Грамм восемьсот пропало..
Чёрная, как сапог.
Я даже вначале обрадовался очень,
Потому что сразу узнать не мог.
Мы бутылку за бутылкой.
Есть хотим, но не попасть
Ни во что дрожащей вилкой.
Соседи подали в суд.
Справа винтовка, слева винтовка,
Я себя чувствую как-то неловко.
Растворил жену в кислоте…
Вот бы по кайфу зажили!
Да дети нынче пошли не те –
Взяли и заложили.
В форме полосатой
Коммунизм я строю
Ломом и лопатой..
Сизов, пропахший табаком,
И я, пропахший тмином,
Надели зимние пальто –
Запахли нафталином..
– Простите за нетактичность,
Но бюст ваш, и торс, и походка
Напомнили мне античность.
Она в ответ мне со вздохом:
– Простите, но ваше сложение
Напомнило мне эпоху
Упадка и разложения..
Склонился у гроба с грустной рожей,
Стою и слушаю похоронный звон.
Пили мы одно и то же,
Почему-то умер не я, а он.
Разрушил её конструкцию,
Привезли из больницы потом
Её реконструкцию.
У доярок глаза вытаращены,
Трактористы глядят зубрами:
«Уберём то, что выращено,
Сохраним то, что убрано!» .
Источник
îïîëíåíèÿ è îêîí÷àíèÿ (Àíäðåé Êîøìàðîâ)
Øèðîêî èçâåñòíûå â íàðîäå ìèëûå ñòèøêè-ñòðàøèëêè, ñëåãêà ïîäïðàâëåííûå íåáðåæíîé ðóêîé Ìàñòåðà.
«Äåâî÷êà ïðîñèò ó ìàìû êîíôåòêó.
Ìàìà ñêàçàëà: «Ñóíü ïàëü÷èê â ðîçåòêó!»
Òîëüêî âîò íå óòî÷íèëà îíà,
×òî íå ÝËÅÊÒÐÎðîçåòêà íóæíà —
Øòó÷êà ôàðôîðà, ãäå ñëàäîñòü êëàäåòñÿ …
Ïàëüöàìè äî÷êà â ðîçåòêó êðàäåòñÿ —
«Áûñòðî îáóãëèëèñü êîæà è êîñòè,
Äîëãî ñìåÿëèñÿ ïüÿíûå ãîñòè»,
Òàê êàê êîíôåòîê èì áîëüøå äîñòàëîñü …
Ãîðñòî÷êà ïåïëà îò äî÷êè îñòàëàñü.
«Äâîå âëþáëåííûõ ëåæàëè âî ðæè.
Òèõî êîìáàéí ñòîÿë ó ìåæè …
Òèõî îí òðîíóëñÿ … Òèõî ïðîøåë …
Êòî-òî â áàòîíå áþñòãàëüòåð íàøåë».
Ìíîãèå ïîñëå ïîòðàòèë ÷àñû,
Òùåòíî èùà â òîì áàòîíå …..
«Òÿíåòñÿ íèòêà áóìàæíîãî çìåÿ.
Ìàëü÷èê áåæèò ïî êàðíèçó çà íåþ.
Ãðîìêî î çåìëþ çâÿêíóëè êîñòè —
Íåò, íå ïîåäåò îí ê áàáóøêå â ãîñòè!»
Áàáóøêó ê âíóêó ñàìà ïîäúåçæàåò:
Âíó÷åêîâ ìåðòâûõ îíà îáîæàåò!
«Ìàëåíüêèé ìàëü÷èê íàøåë êèìîíî,
Ïàðó ïðèåìîâ óâèäåë â êèíî —
Ñ êðèêîì: «È-é-é-ÿ!» è óäàðîì íîãè
Ïàïèíû ÿäðà ñòåêëè â ñàïîãè!»
Ðàñõîõîòàëñÿ ñïîñîáíûé ñûíî÷åê:
«Â ñëåäóþùèé ðàç, ïàïà áóäåøü áåç ïî÷åê!»
«Äåâî÷êà â ïîëå ãðàíàòó íàøëà,
Äåâî÷êà ê ïàïå ñ ãðàíàòîé ïðèøëà.
«Äåðíè êîëå÷êî!» — åé ïàïà ñêàçàë.
Äîëãî íàä ïîëåì áàíòèê ëåòàë!»
Òàêæå ïîâèñëè êèøêè íà áåðåçå
Ïàïèíû, ñòâîë ïåðåìàçàâ â íàâîçå.
«ß ñïðîñèë ýëåêòðèêà Ïåòðîâà:
«Ïî÷åìó ó Âàñ íà øåå ïðîâîä?
Íè÷åãî îí ìíå íå îòâå÷àåò,
Òîëüêî òèõî áîòàìè êà÷àåò».
… Âäðóã î÷íóëñÿ ëèøü íà ìèã, îòìåòèë:
«Â ýòîé æèçíè ÿ çà âñå îòâåòèë».
«Äåòè â ïîäâàëå èãðàëè â ãåñòàïî,
Çâåðñêè çàìó÷åí áûë ñëåñàðü Ïîòàïîâ»,
Òóò ïîÿâèëñÿ ñàíòåõíèê Ôåäîòîâ,
Ïåðåñòðåëÿë äåòîê èç ïóëåìåòà!
Òî åñòü ðåøèòåëüíî èì ïîêàçàë,
×òî íàòóðàëüíî åñòü «ðóñ ïàðòèçàí»!
Äåòè âñåì êëàññîì íî÷óþò â ïîäâàëå,
Êòî-íèáóäü óòðîì ïðîñíåòñÿ åäâà ëè …
«Ìàëåíüêèé ìàëü÷èê íàøåë ïóëåìåò —
Áîëüøå â äåðåâíå íèêòî íå æèâåò!
Òîëüêî îñòàëàñü áàáóëÿ Ìàòðåíà —
Çíàòü, íà íåå íå õâàòèëî ïàòðîíà»,
Öåëàÿ ëåíòà ïîäðÿä ïðîêàòèëà,
À íà Ìàòðåíó, óâû, íå õâàòèëî!
Âîâî÷êà ïëà÷åò è áàáóøêà ïëà÷åò —
Íàäîáíî áàáóøêå âåøàòüñÿ, çíà÷èò!
Ìàëåíüêèé ìàëü÷èê øàãàë ïî äîðîãå,
Òàíêîì åìó ïåðååõàëî íîãè,
Äîáðåíüêèé äÿäÿ â àðìåéñêîé ôóðàæêå
Ïóëåé â âèñîê óñïîêîèë áåäíÿæêó.
Ìàëü÷èêó áîëüøå íå ñòðàøíî, íå áîëüíî,
Àêò ãóìàíèçìà — âûñòðåë êîíòðîëüíûé!!
«Äåâî÷êà Ìàøà ëþáèëà êóïàòüñÿ,
Ëþáèëà êóïàòüñÿ, â ïðóäó êóâûðêàòüñÿ,
Óòðîì íûðíóëà, ïîä âå÷åð âñïëûëà —
Âîò êàê ëþáèëà êóïàòüñÿ îíà!»
… Âñïëûâ, àêâàëàíãà çàãóáíèê ñòÿíóëà:
«*óëè âû äóìàëè — ÿ óòîíóëà?!»
«Ñêîðûé ýêñïðåññ îò Ìîñêâû äî Áàêó
Ãîëîâó äâåðüþ ïðèæàë ìóæèêó.
Òðîíóëñÿ ïîåçä, ìóæèê ïîáåæàë,
Äîëãî ÿ âçãëÿäîì åãî ïðîâîæàë!»
Âñå õîõîòàë, âåñåëÿñü, äî óïàäà …
Ïîìåð îò ñìåõà — íó, òàê ìíå è íàäî!
«Ìàëåíüêèé ìàëü÷èê ÷èñòèë ðóæüå.
Òîíêîé ðó÷îíêîé äåðæàë çà öåâüå.
Íîæêîé äðîæàùåé íàæàë íà êóðîê —
Âëèïëè ñî çâîíîì ìîçãè â ïîòîëîê!»
«Ñàì âèíîâàòûé, áåçìîçãëûé ðàñòÿïà!
Âåñü ïîòîëîê çàñ**ë!» — âûêðèêíóë ïàïà.
«Ìåðòâåö èç ìîðãà ñîâåðøèë ïîáåã,
Íàçàä ïðèâåë ñåìíàäöàòü ÷åëîâåê»,
Âñå äðóæíî ðàçëîæèëèñü ïî ãðîáàì —
Ïðîçåêòîðû! Ðàáîòû áîëüøå âàì!
«Ìàëåíüêèé ìàëü÷èê íàøåë àíàíàñ,
Èì îêàçàëñÿ ôàøèñòñêèé ôóãàñ,
Îí çàõîòåë àíàíàñ ýòîò ñúåñòü —
ßäðà íàøëè êèëîìåòðîâ çà øåñòü!»
Äâà ïîëóïüÿíûõ ãîëîäíûõ áîìæàðû
Ñúåëè èõ, íà ñêîâîðîäêå ïîäæàðèâ.
Äâîå âëþáëåííûõ ïî ðåëüñàì øàãàëè,
Äðóæíî ñïîòêíóëèñü è äðóæíî óïàëè,
Âðàç èõ ðàçðåçàë ýêñïðåññ èç Ñèáèðè
Íàïîïîëàì, ñòàëî ñêîëüêî? — ×åòûðå!
(Ýòó çàäà÷êó ðåøèë â ïåðâîì êëàññå,
Ïåðâûì îòëè÷íèê ïî èìåíè Âàñÿ).
«Ìàëü÷èê çàñóíóë äâà ïàëüöà â ðîçåòêó —
Âñå, ÷òî îñòàëîñü, ñîáðàëè â ãàçåòêó»,
Ïîñëå ñïóñòèëè â ìóñÎðîïðîâÎä —
Óòèëèçàöèÿ! ×èñòåíüêî! Âîò!
«Õîðîøî â êðàþ ðîäíîì,
Ïàõíåò ñåíîì è ***íîì,
Âûéäåøü â ïîëå, ñÿäåøü ñð**ü —
Äàëåêî òåáÿ âèäàòü!»
Âîò óæ êòî-òî ïîäñìîòðåë
Ñêâîçü îïòè÷åñêèé ïðèöåë,
 ìàðòå âûòàÿë ñêåëåò,
×òî íà êîðòî÷êàõ ñèäåë …
«Ìàëåíüêèé ìàëü÷èê íà ÿáëîíþ âëåç,
Ñòîðîæ ïîäíÿë ïàðòèçàíñêèé îáðåç,
Âñïûõíóëî ïëàìÿ, âûðâàëñÿ êðèê,
«Ñîðîê âîñüìîé!» — óëûáíóëñÿ ñòàðèê».
… Ãëÿíóë â áëîêíîò: «Âîò ñêëåðîç ìîé ïðîêëÿòûé!
Íóìåð ñåãîäíÿøíèé — ñîðîê ÄÅÂßÒÛÉ!!»
«Ìàëåíüêèé ìàëü÷èê íà äåðåâî âëåç,
Ñòîðîæ ïîäíÿë ïàðòèçàíñêèé îáðåç,
Âûñòðåë ðàçäàëñÿ … è ñòîðîæ óïàë:
Ìàóçåð ìàëü÷èê áûñòðåå äîñòàë!»
Ðÿäîì êàê ðàç ïîÿâèâøèéñÿ âäðóã
«Ñòàâëþ ïÿòåðêó!» — ñêàçàë âîåíðóê
Источник
Вспоминая детство: “садистские” стишки
Недавно я случайно подслушал как один мальчик на улице рассказывал другому строки, знакомые мне с детства:
Я спросил электрика Петрова:
«Ты зачем надел на шею провод?»
Ничего Петров не отвечает,
Только ветер труп его качает…
…и скупая мужская ностальгическая слеза скатилась по моей небритой щеке. Вспомним же и мы наше детство и садистские стишки, которые были одним из самых главных жанров советского школьного фольклора…
Они появились в довольно целомудренном СССР в начале 80-х ниоткуда и сразу в огромных количествах. Их повторяли дети и (реже) взрослые, а основной репертуар – около 300 канонических произведений, – быстро узнала вся страна.
По-разному объясняя колоссальную популярность и продуктивность этих коротких жутковато-смешных текстов, исследователи садистских стишков (а есть уже и такие) в основном сходятся во мнении, что садистский стишок должен интерпретироваться как жанр «альтернативного детского фольклора».
И при этом взрослое происхождение садистских стишков остается для всех несомненным – дети не могут сочинить такое:
Девушка красивая
В кустах лежит нагой…
Другой бы изнасиловал,
А я лишь пнул ногой.
Трагическим героем садистских стишков чаще всего являлся маленький мальчик (или девочка) – былинные персонажи, предвосхитившие героев Тарантино.
Краткое содержание этих стихов, примитивно как и весь этот мир: грубое несоблюдение правил техники безопасности при вступлении в общение с действительностью приводит к безвременной кончине окружающих, а чаще всего – самого героя:
Маленький мальчик нашел ананас,
Им оказался немецкий фугас.
Стал по нему молоточком стучать –
Жопу нашли километров за пять.
Но эти стишки ни в коем случае не поучали, как правильно обращаться с невзорвавшимися немецкими снарядами или стоящими на улице бетономешалками. Классические садистские стишки вообще не давали никакой оценки происходящему.
Герой появлялся ниоткуда, бесстрашно шел на контакт с окружающей действительностью, и уходил в никуда. Он погибал в борьбе с серостью бытия, и смерть героя была обыденна, а её описание брутально и бесстрастно:
Маленький мальчик в окошко глядел,
Встал на коленки и вниз полетел.
Вечером зимним окутал снежок
Ель, обрамленную лентой кишок…
Впрочем, иногда садистские стишки были не лишены хеппи-энда:
Маленький Вовочка что было сил
Ручки сестричке ножовкой пилил…
Взмок бедолага, но целы ручонки
Гвозди бы делать из этой девчонки!
Часто, о том что эти стишки садистские, слушатели узнавали только в самом конце повествования:
Мы втроем играли в прятки,
Димка спрятал нос, я – пятки.
Вовка закопал коленку –
Мать полгода ищет Ленку…
Но садистские стишки были в основном именно детским фольклором, повторяю – взрослые читали их редко. Как и положено нарочитым детским страшилкам больше всего в них досталось самым беззащитным – старикам:
Папа-мясник старичка потрошил.
Сын раздраженно отцу говорил:
Деда давно надо было кончать,
падаль пойдет лишь за рубль двадцать пять!
– и самим детям:
Дочка просила у мамы конфетку.
Мама сказала: «Сунь пальцы в розетку».
Сморщилась кожа, обуглились кости…
Долго смеялись над шуткою гости…
При этом садистские стишки были довольно лояльны по отношению к Советской власти — строфы на политическую проблематику были редкостью и большого успеха не имели:
Дедушка в поле гранату нашел.
Сунул в карман и к райкому пошел.
Дернул колечко, бросил в окно…
Дедушка старый, ему все равно.
или
Красная площадь, зеленые елки.
Миша у елки сломал три иголки.
Черные Волги промчались, шурша, —
Мать не дождется домой малыша.
Кроме того, садистские стишки были удивительно подцензурны и мат был в них редким гостем:
Двое влюблённых лежали во ржи
Рядом комбайн стоял у межи.
Тихо завёлся и тихо пошёл:
Кто-то в буханке пол уха нашёл…
Бессменный вождь российского народа в те годы работал в УКГБ по Ленинграду и Ленинградской области и по роду своей деятельности должен был пресекать игрушки с чёрным юмором в отношении действующей власти.
Однако знаменитая путинская фраза «Она утонула», совмещенная с какой-то знакомой улыбкой, очень уж напоминает окончание одного садистского стишка, и показывает что с этим творчеством Путин знаком не понаслышке:
Девочка Таня в моржи записалась,
В проруби утром январским купалась.
Вася-шутник закричал ей: «Акула! «
Таня поверила и утонула.
Несмотря на то, что на протяжении 90-х годов жанр терял популярность, «стишки» продолжают жить и распространяться, в том числе через интернет. По некоторым оценкам, общее число их сюжетов приближается к четыремстам.
Мне мама в детстве выколола глазки,
чтоб я в шкафу варенье не нашел.
Я не хожу в кино, и не читаю сказки –
Зато я нюхаю и слышу хорошо!
Маленький мальчик по крыше гулял.
Крыша закончилась — мальчик упал.
Долго смеялись собаки и кошки
Как шевелились глаза у лепёшки.
Маленький мальчик со сломанной ножкой
Кушает суп алюминиевой ложкой.
Мама с улыбкой смотрит на сына:
«Когда ж ты нажрёшься, хромая скотина».
Дед Митpофан присел на пенек.
«Ох, и тяжелый сегодня денек!»
Долго над лесом летали штаны.
Вот оно, подлое эхо войны.
Маленький мальчик купаться пошёл,
Мимо него проплывал ледокол.
Нету смешнее картины на свете:
Справа пол-Пети и слева пол-Пети!
Васька — подпасок в речушке купался.
Возле него аллигатор плескался…
Странно, но целым уплыл крокодил.
Сытым мальчонка, наверное, был.
Два грибника заблудились в лесу.
Долго кричали -«Ау!» да «Ау!»
Сыт и доволен остался медведь
Нечего было так громко шуметь.
Весельчак — дедуля пошутить любил:
Внучке ржавый гвоздик в темечко забил.
Помирала внучка под веселый смех
Насмешила шутка родственников всех.
Маленький мальчик зенитку нашел,
ТУ-104 в Москву не дошел.
В лес по грибы Ивановы ходили.
После соседей своих угостили.
Остался в живых только дядя Алеша:
Гриб ему, видно, попался хороший…
Дети в подвале играли в гестапо,
Зверски замучен сантехник Потапов.
Уши гвоздями прибиты к затылку,
Так и не выдал где прятал бутылку…
Маленький мальчик стрелял из рогатки…
Папе на голову клеят заплатки.
Папочка весь самолет обошел.
Сына Руслана нигде не нашел.
Мама спешит успокоить супруга:
«Выпал, наверное, он над Калугой».
Маленький мальчик залез в холодильник,
Маленькой ножкой нажал на рубильник.
Быстро замерзли сопли в носу.
Нет, не доест он свою колбасу.
Маленький мальчик на хмуром рассвете
Крысу живую закрыл в туалете.
Первым вошел туда папа… Бедняжка!
Без ягодиц ему жить будет тяжко.
Завуч поймал второгодника Васю,
К стенке гвоздями прибил его в классе.
По анатомии скоро урок —
Будет иметь экспонат педагог.
Юный солдатик стоял в карауле,
Метко в кого-то всадил он три пули.
Тихо на землю пришелец упал —
Жаль, что пароля не знал генерал.
Мальчик конфету нашел под ногами
(Яд в шоколад был подмешан врагами).
Взял, откусил — и мальчонки не стало.
Не поднимайте с земли что попало!
Маленький мальчик на речке играл,
Весело с мостика в речку нырял.
Вряд ли вода унесет его тело —
Вилы на дне я поставил умело.
Штирлица зверски Мюллер пытал,
Нюхать портянки свои заставлял.
К счастью, неведомо было уродине —
Штирлицу нравились запахи Родины.
Девочка с солнечным именем Рита
Hогу чесала куском динамита
Взрыв раздался на улице Жданова
Hоги — в Медведково, уши — в Чертаново.
Девочка Света по полю гуляла,
Hожкой на мину случайно попала.
Долго мне будут сниться во сне
Синие глазки ее на сосне.
Маленький мальчик на лифте катался.
Все хорошо. Только трос оборвался.
Роется мама в куче костей:
«Где же кроссовки за сорок рублей?»
Источник