Арабские мужские платки на шею

К началу третьего десятилетия XXI века облик бойца спецподразделений почти любой страны мира включает куфию защитной расцветки. Ее же носят солдаты родов войск «попроще», а также боевики с наемниками всех мастей.
Всеобщая любовь военных к арафаткам не случайна. Шейные платки из неплотной хлопковой ткани хороши в любую погоду. В жару куфия защищает от солнца, продувается воздухом и впитывает пот. Холодно — работает как шарф. Ее можно повязать на лицо, скрыв его от ненужных взглядов или от пыли.

«Вспомогательные функции» шемага очень обширны. Кто-то ранен и нет под рукой полноценной аптечки? Вот вам перевязочная ткань или материя для фиксации поврежденной конечности. Куфию можно свернуть в жгут и использовать как короткую веревку — а можно положить в нее вещи и свернуть в узелок.

Годится куфия и чтобы частично фильтровать слишком грязную, полную мути воду — и в качестве полотенца. С ее помощью можно взять раскаленный чайник — или расстелить ее как скатерть на привале. Она может стать даже оружием: достаточно свернуть платок в пращу и найти подходящий камень или же использовать как удавку.

Григорий Пастушков, полевой эксперт в запасе:

«Забыта главная функция — в арафатке можно изумительно тактикульно фотографироваться. Балбес с калашматом никого не удивит. Балбес с калашматом в темных очках и арафатке — это другое дело.

Арафатка, надвинутая на лицо, прикроет прыщи, отек после вчерашних излишеств, общую неказистость — и сообщит носителю таинственность и угрожающую загадошность. Бог создал людей красивыми и не очень, брутально выглядящими и выглядящими домашне. Арафатка уравняла их, как полковник Кольт и сержант Калашников стерли границу между сильным и слабым».

Ну, а в мирное время арафатку можно увидеть на модниках любых взглядов и вкусов — от богемных хипстеров в кампусе Беркли до неонацистов на востоке Берлина.
И только палестинские активисты уже второй десяток лет мрачно ругаются о культурной экспроприации и «опопсении» их исконного национального символа. Им можно посочувствовать, но поезд давно ушел. Куфия стала элементом глобального дресс-кода и сдавать позиции не собирается. Почему все любят куфию — понятно. Но почему именно она стала так популярна? Ведь платки испокон веков носят практически все народы планеты.

Традиционный головной убор обитателей жарких и сухих районов Азии и Африки — чалма, она же тюрбан. Известный с бронзового века платок длиной в несколько метров, который может сворачиваться на голове тысячей разных способов. Создаваемая им «подушка» из слоев ткани и воздуха защищает и от палящего солнца, и от ночного холода. Чалмы могут делаться из самых разных тканей, в том числе немыслимо дорогих.

Куфия, или шемаг, — гораздо более простой и дешевый предмет одеяния. В развернутом виде она представляет собой не полотнище, а квадратный платок, обычно из хлопка. Дешево, удобно, функционально.

Палестинцы, считающие куфию своей национальной одеждой, отдают пальму первенства жителям иракского города Эль-Куфа. От этого названия и происходит слово «куфия» — куфский платок.

Если копнуть глубже, следы квадратных платков с узорами и характерной бахромой уходят в горы и долины Курдистана. Курдские воины обоих полов по сей день любят совмещать боевую одежду с платком — как куфией палестинского и иорданского типа, так и более традиционной, с яркими и пестрыми узорами.

Вероятно, путь возникновения куфии был таким. В Эль-Куфе, «точке входа» аравийских караванов из пустыни в Среднюю Месопотамию и Багдад, сталкивались бедуины и курды. Простые караванщики оценили удобство, дешевизну и многофункциональность квадратного курдского платка по сравнению с традиционной чалмой.

Они же дополнили его икалем — свернутыми в два кольца вожжами из козьей шерсти, которыми можно прижать платок на голове. Мода захлестнула Аравию — и с караванами распространилась на Сирию и Палестину.Произошло это до Крестовых походов: крестоносцы заимствовали икаль у сарацин и принесли его в Европу под названием бурелет. Его они сделали геральдическим символом участия в Крестовых походах и стали крепить не к платку, а к шлему: для красоты и амортизации ударов.
А вот простой одноцветный узор уже родился как местная мода палестинских и трансиорданских феллахов и бедуинов. Лоуренс Аравийский носил или белый однотонный платок по пустынной моде, или богато украшенный узорами — бедуины аравийских пустынь пользовались именно такими.

Кроме того, жители пустыни делали платки плотными, из смеси хлопковой и шерстяной ткани, чтобы выживать в жестоком зное дневной и убийственном холоде ночной пустыни. Палестинские крестьяне-феллахи жили в более мягком климате, и легкого хлопка им обычно хватало.

К концу османского господства в Палестине куфия была приметой крестьянина-феллаха или кочевника-бедуина. Военные, чиновники и богатые горожане, они же «эфенди», «чистая публика», предпочитали носить фески — пришедшие из марокканского города Феса и ставшие символом позднеосманского дресс‑кода.

Куфиями пользовались те, кому приходилось проводить много времени в полях и пустошах, — крестьяне и бедуины. Именно эти слои к 1930-м годам вошли в жесткий конфликт с евреями-колонистами.

Сионисты мечтали построить государство на родине праотцов, пусть там уже много веков и жили в основном мусульмане. Они всеми правдами и неправдами скупали у местных землевладельцев землю. Обитавших на купленных землях крестьян-феллахов сионисты прогоняли.

По замыслу колонистов, те должны были куда-нибудь деться: арабский мир огромен — от марокканских берегов и сахарских песков до отрогов иранских гор. А землю сионисты хотели обрабатывать непременно сами, из идейного желания «стать из народа торговцев и ремесленников народом крестьян». Арабов старались не нанимать даже в сезонные батраки.

Феллахи никуда деваться не собирались: даже если их деды в XIX веке переехали сюда из Египта, себя они уже считали местными, а евреев — творящими непотребство «понаехавшими». Палестинский араб даже в соседней Сирии — как бы не больший чужак, чем сирийский курд. Согнанные с земель феллахи не эмигрировали, а селились в трущобах у городов. Они жаждали земли и мести.Британским властям это все не нравилось — но соблюсти интересы всех сторон им не удалось. В 1936 году рвануло. Бо́льшая часть восставших были бывшими феллахами, носившими куфии и по привычке, и из удобства скрывавшими ими лицо. Платки в глазах колониальных властей стали подозрительными. Их носителей хватали и сажали, а то и стреляли на месте.
Зато старую городскую публику, почтенных эфенди в фесках, британцы старались не трогать. В 1938 году лидеры палестинских националистов обратились к горожанам с «убедительной просьбой» завести привычку носить платки. В знак солидарности — и чтобы боевикам-феллахам было легче теряться на городских улицах.

Так — еще до Арафата — куфия превратилась в символ палестинского сопротивления и национализма. Обычно она имела черный узор в виде рыболовной сети.

Лоуренс Аравийский хотел видеть огромную арабскую монархию под рукой потомков пророка Мухаммеда, шерифов Мекки из дома Хашимитов. Именно это в начале арабского восстания британцы пообещали его другу, королю Хиджаза Хусейну ибн Али.

Но джентльмены к западу и востоку от Суэца сочли, что обещания времен войны Британская империя держать вовсе не обязана. Хашимиты вместо огромной панарабской империи от Индийского океана до Турции сумели удержать только клочок земли за Иорданом.

Там пришедшие с королем бедуины-изгнанники Хиджаза, соратники Лоуренса, стали налаживать непростое соседство с местными феллахами. Именно в это время, после Первой мировой войны, появился очень характерный облик куфии королевской гвардии и Хашимитов: мелкий красный узор, почти шахматный, и по-бедуински плотная ткань из смеси шерсти и хлопка.

Король Трансиордании Абдалла ибн Хусейн из дома Хашимитов предпочел былым обидам сохранение и углубление сотрудничества с Лондоном. Британцы в ответ помогли своему вернейшему союзнику в арабском мире создать Арабский легион: высокопрофессиональную, современную боевую силу, не уступающую в эффективности лучшим частям королевской армии. Куфии с красным узором стали частью униформы.Легионеры дома Хашимитов в составе войск Британской империи подавляли пронацистское восстание в Ираке и били французов-вишистов в Сирии. Во время войны Израиля за независимость они нанесли евреям ряд чувствительных поражений, выбили их из священного Старого города Иерусалима и восточных кварталов. В 1967-м они и их коллеги-десантники оказались единственными войсками арабской коалиции, сражавшимися с ЦАХАЛ на равных.
Воюя плечом к плечу с иорданскими легионерами, британские солдаты быстро уяснили все удобство и пользу куфии в пустынной войне. Во время сражений с Роммелем в Северной Африке куфия стала неотъемлемой частью облика бойцов группы дальней разведки пустыни и SAS, которым приходилось много времени проводить в глубоких рейдах среди песков и пустошей.

Когда с 1967 года израильтяне взяли под контроль Западный берег реки Иордан и Сектор Газа, местные развернули партизанскую войну. Мир конца 60-х, увлеченный антиимпериализмом, борьбой за гражданские права и левой волной, видел на фотографиях в газетах и в кадрах хроники, как вооруженные до зубов израильские бойцы бьют и тащат в застенки повстанцев в характерных пестрых платках.

Образ куфии «наложился» на традиционные шарфы вьетконговцев: тоже в мелкий черный и красный узор. Прогрессивные, левые и антиимпериалистические активисты старались достать что-то подобное и щеголять в этом назло агрессору. Вьетнамская война скоро закончилась — а вот арабо-израильский конфликт делать этого и не думал.

После Второй мировой и поражения в Войне за независимость Израиля палестинцы и другие арабские народы были увлечены стремлением к модернизации и европеизации.

Куфия сохранилась в быту палестинцев, но понемногу становилась частью «дедушкиного гардероба».

Даже боевики НФОП (Народного фронта освобождения Палестины) и ФАТХ (Движения за национальное освобождение Палестины) тогда часто предпочитали одеваться по западной моде — и устраивать теракты в моднейших клешах и цветастых рубахах.

При всем медиарезонансе куфия могла бы стать полузабытой экзотикой к 80-м, если бы Ясир Арафат не решил сделать ее своим личным символом. Другие палестинские лидеры предпочитали костюмы с галстуками или военную форму — но Арафат везде появлялся в куфии. Вскоре он придумал носить ее особым образом, чтобы она походила на условную карту Палестины (она же условная карта Израиля).

С 70-х по 90-е Арафат был одним из самых популярных персонажей в глобальных СМИ. Одни его ненавидели, другие обожали, но знали все. И его арафатку тоже. Боевики и активисты палестинских организаций все чаще носили куфию не по привычке и для быстрого сокрытия лица — а как политическое заявление, символ своих взглядов.

Ну, а после многочисленных громких терактов к концу 80-х арафатка стала для Голливуда надежным маркером арабского террориста, сферического в вакууме. Который хочет всех убить просто потому, что очень злой, и бежит-орет с «Калашниковым» наперевес прямо на пули хороших парней.

К концу 90-х казалось, что репутация куфии в глазах Запада — а значит, глобальной медиа-культуры — безнадежно испорчена. Символически она находилась где-то рядом с набитым взрывчаткой поясом смертника. Симпатии к палестинцам после провала мирного процесса и волны терактов против гражданских тоже стали заметно таять.

Правда, самые прозорливые из модных домов уловили какие-то «колебания ноосферы». Еще в январе 2001 года «Гардиан» писала о «террористическом шике маскулинности» как о тренде будущего сезона осени-зимы 2001−2002 годов.

Накаркали. В сентябре рухнули башни Всемирного торгового центра. А затем неоконсерваторы США решили, что под шумок можно свергнуть Саддама — и преврати